день, — будто намеренно подлила масла в огонь Тетя Валька.
— Ты здесь давно? — перебил ее Белокун.
— Работала поварихой в школе, — кивнула ведьма.
— Так должен знать учителя из киммеринцев. Был ли здесь такой?
— Нет, им запрещали жить здесь. Разве что об Азизе-бабе рассказывали, что он когда-то был учителем.
— Азиз-баба? — Белокун перевел взгляд на Сфенну.
— Это старейшина. Тоже исчез. — Она почувствовала, как струйка пота скатилась позвоночником.
— Еще один из тех, которых ты не можешь найти?
Недаром. — Белокун кивнул Брату, чтобы тот пододвинул стула к Тетке Вальке, и жестом предложил ей сесть.
— А как он здесь жил, если киммеринцам было запрещено?
— Не знаю, — тетя Валька сжала и без того заплывшие жиром глаза, -
однажды. Я об этом не думала.
Белокун кивнул, будто этого ответа было достаточно. Чтобы киммеринцу, несмотря на запреты, разрешили жить в Киммерике, тот должен быть полезен властям.
Руководитель Станции прошелся по палатке и остановился у капсулы с женщиной.
— А ты это знаешь?
— Это официальный врач Ак-Шеих. — тетя Валька нервно глотнула слюну сразу обеими ротами.
— Ты знала, что она беглец из Матери Ветров?
— Нет, — тихо сказала ведьма и зачем-то повторила: — Это Ма — официальный врач Ак-Шеих.
Гера, который валялся на полу и шептал к себе, будто у него кто-то был за плечами, беспокойно дернулся в сторону ведьмы.
— Что с ней произошло? — Теперь уже Сфена пристальнее посмотрела на раненую. У женщины были приятные черты и никаких следов перемен.
— Взорвалась на бомбе Нахимова, — сказал Белокун. — Через несколько минут дом, в котором ее нашли, словно прожил столетие. Но это иллюзия. Такие штуки находят в Деште, — объяснил он в ответ на удивленный взгляд
— И она действительно работала на Матери Ветров? — Сфена коснулась прозрачной крышки бокса. Это объясняло внимание Белокуна к женщине, хотя такая бдительность казалась перебором. Сразу после Вспышек многие не вернулись на Станцию. Даже королева амазонок Гикия когда-то работала на
Старших Братьев. Чем эта женщина была особенной?
— Работала, — сухо ответил Гавен Белокун. — Еще до того, как я поднял
Станция в небо. — Он встал, обошел стулья и стал сбоку от ведьмы. — Мне не нравится твоя Зеница, Сфена. Она лжет. Приведите ее дочерей.
Один из Старших Братьев выбежал из палатки. Тетя Валька вздрогнула.
Белокун наклонился и заглянул в лицо ведьмы.
— Что ты скрываешь? Что с Матери Ветров привлекла эта убийца?
— Ничего, — сказала Тетя Валька. Она была на добрую сотню килограммов тяжелее Белокуна, и все равно Сфена испытывала ее страх.
В палатку завели трех чудовищ. Сфена еще никогда не видела такого увечья.
Слепые и немые женщины были соединены кишками, сходившимися в полупрозрачном теле кота. Тетя Валька тихо завизжала.
— Это твои дочери? И их ты спасала? Тогда ты должен поблагодарить меня, если я дарю им смерть. — Белокун выхватил у одного из Братьев винтовку и наставил на чудовище. Сумки с бакасами ударились об его узкие бедра. Сфена затаила дыхание. Она не знала, что будет, если ее бакаса умрет. Отреагирует ли манкур? Двое
Старших Братьев стали по обе стороны ведьмы.
— Врач пришла в Ак-Шеих беременной и родила здесь сына, — испуганно проговорила ведьма. — Азиз-баба позволил ей остаться.
— Как интересно. И этот сын родился засоленным?
— Обычный мальчик. Я не думала, что он может быть интересным.
Братьям, — простонала Тетя Валька.
— Он был неизменен, — вдруг с пола заплакал Гера. — Но единственный видел мертвую дочь, которую я ношу за спиной.
Глаза Белокуна расширились, он перевел взгляд на спину Серова, но по-прежнему там ничего не было. Он подсел к официальному бею.
— Расскажи мне об этом мальчике. Где он сейчас?
Гера посмотрел на Вальку. Глаза ведьмы пылали, она подала какой-то знак бею. Губы Геры задрожали, но не раскрылись. Сфена с удивлением наблюдала за сценой. Засоленные под страхом смерти не хотели выдавать чужого
им мальчика.
— Ах да, тогда акт милосердия.
И прежде чем Сфена успела среагировать, Белокун выстрелил в одну из дочерей.
Тети Вальки.
— Стойте! — завопил Гера. — Бекир дружил с Ниязи, внуком Азиза-бабы. Я все скажу. Я это знаю.
Но было поздно. Тетя Валька, словно разъяренная медведица, бросилась в атаку. Двое Старших Братьев повисли на ее плечах. Она разбрасывала их, как мелких псов. Гера все кричал и кричал. Сфена услышала «Золотая Колыбель» и «дети должны ее найти», а затем Белокун попал в живот ведьмы. Он стрелял несколько раз, прежде чем огромная женщина покачнулась и упала на колени у бокса с пораженной.
Мешочек разорвался. Посоловелыми глазами Тетя Валька посмотрела на вывалившиеся из него фасолины. Это были бобы для гадания.
— Смерть. Нас всех ждет смерть. Бобы не врут. — Тетя Валька из последних сил поднялась и упала на бокс. Старшие Братья почти сразу ее оттащили, но она успела что-то сказать, будто раненая имела шанс услышать это. «Еще один безумный акт самопожертвования — потратить последнее дыхание на сообщение подруге», — подумала Сфена и перевела испуганный взгляд на сумки.
Белокуно. Он передал одному из Братьев винтовку, убедился, что банки с бакасами не повреждены, оскалился к Сфене, мол, я знаю, чего ты боишься, и приказал подобрать мешочек ведьмы.
Из его недр достали смятые листы. Это было из журнала наблюдения за испытуемым, который использовался на Матери Ветров. Наверху стояло «Бекир». К ним прикладывался рисунок. Углями кто-то изобразил мальчика и старика в темных круглых очках. У Бекира были бритая голова, узкие глаза, широкие скулы и плоский нос. Сфене показалось, что она уже видела это лицо. Белокун приказал поднять Геру и ткнул ему под нос рисунок.
— Это сын врача?
— Да. Бекир, — едва выжал из себя бей. Его глаза бегали с лица
Белокуна на мертвую ведьму.
Руководитель Матери Ветров вытащил из нагрудного кармана фотографию и приложил к рисунку. На обоих изображениях был тот же мальчик.
— На фото Мамай? — спросила
